RUTH RUKH написал(а):

Книга была большой, толстой и неприятно жгла руку. «Манускрипт», как ее обозвала та дамочка. К удивлению высокая и тощая как сухой березовый прут, в лиловом платье, а в волосы как будто забрался гигантский мохнатый паук, напуганный до чертиков и поэтому стыдливо прикрытый куском вуали. При первом взгляде Руц не сдержал нахального оскала, как же это, зачерствей и исчезни Маковое поле, напоминало старых недобрых пауков с болот Фаа! А она в ответ пугливо шарахнулась, точно разглядела за его спиной того, кого совсем не хотела видеть.
Рукх рассеянно махнул рукой, приглашая в собственный дом. Глянув на собеседницу только раз, он больше не обращал на нее внимания: в голове слишком назойливо крутились мысли рабочего толка. В последнее время Воля не так уж  была щедра на людей, остро в нем нуждающихся, так что поступившая вчера просьба была как глоток спасительного воздуха.
Руц покивал, слушая вполуха, нетерпеливо шагая из угла в угол комнаты, как загнанное в клетку животное. И в итоге, просто устав ждать, пока гостья вдоволь наговорится, бесцеремонно сунул деньги. Он был все равно что не здесь. Принял жирный «манускрипт», рассеянно полистал ветхие страницы, даже не пытаясь вчитываться в написанное, а только отметив про себя, что прошлом на этой земле видимо водились редкие уродцы, и поскорей выпроводил дамочку восвояси. Книга сразу же заняла почетное место среди общего бардака, пока хозяин пытался привести в порядок мысли перед предстоящим делом.
Всего дюжину назад примчался Джомбони с горящей на лице улыбкой, что-то радостно возвещающий о том, что в Бине объявилась девица, по смехотворной цене толкающая какую-то древнюю книженцию, которая, как минимум, может оказаться старым каталогом сгинувшей фауны или чем-то еще похлеще!
- Ты только подумай, - заговорщическим шепотом продолжил мальчишка, опасливо подходя поближе к склонившемуся нам бумагами мужчине. - Эта дура наверняка даже не знает, что ей попало в руки!
Руц раздраженно махнул рукой, толсто намекая, что ему не хватает света. Джомбони тут же подвинулся, зная, что если разозлить этого чудака, то потом с него и медного гроша нельзя будет стрясти. Да и еще чего похуже, он так может огреть подвернувшимся под руку томиком древнего языка, что потом мозги через уши потекут.
- Откуда? - разобравшись с наброском, брюнет бережливо убрал его в папку и, все еще не слишком-то обращая внимания на чуть ли не пляшущего на месте Джомбони, убрал бумаги в стол. Потом до хруста в суставах потянулся на табурете и наконец-то выжидающе поднял глаза.
- А!.. - мальчишка спохватился, нервно прикусив кончик указательного пальца, и затих. Очевидно, он просто не задумывался над этим вопросом. - Я не знаю... Наверное, получила от какого-нибудь старого дядюшки, пропившего все наследство кроме этой книженции. Да и послушай, какая к черту разница! Дамочка утверждает, что это настоящий верняк! Всякие древние письмена и...
- Хорошо, - резко оборвал Руц информатора, чей словесный поток грозил превратиться в удручающий монолог и окончательно надоесть.
Мужчина резко поднялся из-за стола и, мягко его обогнув, протянул монету мальчишке. Хотя из-за обрюзгшего лица, засаленной одежды и рыжих всклоченых волос Джомбони нельзя было и подумать дать меньше тридцати лет, в силу детской привычки регулярно выдавать словечки типа «верняк» и глупой надежды когда-нибудь разбогатеть, Руц не мог относится к нему как ко взрослому человеку.
- Приведи ее ко мне.
Три тяжелых удара сотрясли хлипкую дверь. Руц хмыкнул, примечая, что местечко дышит наладом. Того глядишь, не удержись он и нетерпеливо напомни о себе, то домишко рухнет, как надежды новичка на милость Воли. Такое же количество злых ударов обрушилось на дверь: она жалко дрогнула, прося быть посдержанней, но выдержала.
Открывшую хозяйку мужчина одарил оскалом. Неприятным, таким, что сразу стало понятно: дальше будет хуже. Руц поднял этот поганый манускрипт на уровень глаз, чуть ли не пихая его дамочке под нос и недовольно рыча:
- Что это, вырви монстры тебе кишки?! Что ты мне подсунула?! - напирая всем корпусом, он фактически втолкнул женщину в дом, продолжая злобно причитать что-то про то, что это смешней вопросов новорожденного фейри.
Вернувшись смертельно уставшим после дела, которое провалилось, как прохудившийся пол под ногами толстяка, Руц был намерен отвести душу за новой книгой, помня, что должен был купить, со слов Джомбони, «нечто крайне занятненькое». Тяжело представить всю силу возмущения мужчины, когда ни одно слово не совпало с древним языком. Случись это в чуточку других условиях, скажем, был бы Руц сытым и выспавшимся после удачно провернутой работы, то и отнесся бы к этому легче. Нет, конечно, не спустил бы все на волю случая, решив просто забыть это неприятное недоразумение как чужую неудачную шутку. Он все равно переполошил бы целый город в поисках одной невезучей души, только предварительно не бегал бы, изрыгая потоки ругани как последний пьяница самой заплесневевшей подворотни все три дня.

YVES SERPENT написал(а):

Найти нормальную работу, имея в послужном списке только справку из дурки, и то в качестве пациента, это квест посложнее любых, самых опасных миссий Джеймса Бонда. Нет, конечно же ты не настолько глупа, чтобы выкладывать гипотетическому работодателю историю своих приключений с богомерзкими монстрами в незримых сферах. Но то ли у тебя все написано на лице, то ли у этих людей крайне хорошие информаторы, в срок успевшие перерыть все твое грязное бельё.
На самом деле тебе хотелось бы работать в театре. Но, как на зло, таланта недостаточно. Конечно, ты согласна быть и гардеробщицей или продавать билеты на входе. Но местные театралы тоже оказались с хорошими связями.
Никому в штате не нужна сумасшедшая. А те редкие возможности, открывшиеся перед тобой, предполагают в себе потрепанный временем халат, ведро и тряпку. Конечно же лень и претензии на белоручку уже давно выбиты из тебя ударами судьбы, но все-таки, хотелось бы что-нибудь поприличнее.
- Вот твари! – злобно шепчешь ты, ещё даже не успев раздеться, и падаешь в хлипкое кресло.
Не то, чтобы в тебе было много веса, но оно протяжно скрипит под тобой, прося, смилостивиться над ним. Ты откидываешься на спинку, прикрывая глаза рукой. Достаточно театральный жест, полный пафосной драмы. Только вот этого никто не видит, и ты явно переигрываешь. Но кому какая разница, правда?
В голове, словно пчелы в улье, снуют неприятные мысли. Кажется, сегодняшнюю ночь ты проведёшь не в самых приятных раздумьях. Правда, перед этим не мешало бы поесть. А то в желудке с утра воют северные ветры. Решив заняться приготовлением скромного ужина, ты сползаешь с насиженного места, да только вот не хватает тебе времени, чтобы добраться до импровизированной кухоньки. Дверь в твое жилище сотрясается под градом ударов.
Ты вздрагиваешь. И, выпучив глаза, оборачиваешься на дверь. Не то, что ты не жалуешь гостей, просто именно сегодня ты никого не ждала. Сейчас у тебя нет желания общаться с представителями рода людского, но кто-то за дверью старательно пытается призвать тебя к ответу. Боясь остаться без двери, ты направляешься к ней, ворча про себя что-то вроде «кого там нечистая принесла».  Ты поворачиваешь ручку двери, деревянное полотно отъезжает в сторону, являя твоему взору Руца Рукха во всей красе.
А краса его выглядит крайне недружелюбно. Так и подбивает захлопнуть дверь перед самым носом, да так, чтобы прищемить этот самый нос. Ты уже было открываешь рот, чтобы спросить, какого черта ему тут надо, и, как он вообще тебя нашел, но мужчина оказывается быстрее и первым подаёт голос.
Ты сразу понимаешь, о чем речь. И это наполняет тебя желчью и злорадством. Этот высокомерный пень не разобрался в том, что написано в манускрипте. Вот потеха-то.
- Книгу великих древних, - отвечаешь ты, миксуя в голосе недовольство и каплю удивления, - У Вас возникли с ней какие-то проблемы?
Судя по тому, что он приперся сюда, он хочет вернуть тебе книгу и забрать деньги, иначе зачем проделывать такой путь в столь злачный район. Но если он на что-то надеется, то ему стоит перестать делать это прямо сейчас. Ты скорее вцепишься ему в глотку зубами и разорвешь её в клочья, словно бешенная, бродячая псина, чем расстанешься с деньгами.
Ты делаешь несколько шагов назад, отпуская ручку двери. Тебе не нравится, когда почти незнакомые люди вторгаются в твоё личное пространство. Теперь будет очень сложно захлопнуть перед Руцем дверь. И он нагло шагает внутрь.
- Не могли бы Вы держаться подальше? - произносишь с омерзением в голосе, совершенно не  думая о том, что стоило сделать это другой интонацией, чтобы не накалять ситуацию, - И я не разрешала Вам войти!

RUTH RUKH написал(а):

Показавшаяся за дверью дамочка выглядела уставшей. Нет, он бы даже сказал измученной. Руц отметил это без особого удивления, чуть вскинув бровь. Этот район Бины задыхался от горького привкуса осознания, что таким, тлеющим под грузом собственной нищеты, ему и оставаться. Так что и не удивителен тот факт, что его попытались провести вокруг пальца. На какие только глупости не толкает человека острая нужда. Однако и малый намек на благоразумие Руц оставил еще за порогом собственного дома. Сейчас мужчина был готов был быстро и бескровно со всем разобраться. Впрочем, такого как он никогда не останавливала общепринятая моральная установка, что женщин и детей не трогают.
Встреченный прохладно, Руц нисколько не растерялся, напротив, сохранил запал, чувствуя, как мягкой горячей волной по плечам прокатывается злоба. Тяжело подобрать слова, которые бы в точности описали творящееся в его душе. Рукх гораздо крепче остальных ненавидит оставаться в дураках, и все же только этой тупой обидой ничего не исчерпывается. Он ловит это горькое удовольствие, щемящее сердце, которое доставляет клокочущее  внутри чувство.
Брюнет хватается за косяк, не давая чуть что захлопнуть дверь, ждет и... Смотря на это искреннее недовольство и - о Воля! - удивление на лице дамочки, мужчина хрипло рассмеялся, запрокинув назад голову. Надо думать, со стороны это должно было выглядеть весьма... устрашающе, хотя за плечами Руца и не пряталось никакой театральности. Его так сильно взбесил этот жест! И сейчас это воспринялось как чистой воды наглость - попытка (!) прикрыть обнаженное плечо истины.
Руц Рукх резко оборвал смех и пристально вгляделся в глаза Ив, однако, не увидел в них ничего кроме того, что сам хотел найти, и хищно оскаблился.
- Ты знаешь, что мне подсунула, - не слыша чужих слов, продолжил мужчина. - Сплошное... Как это вы, люди, говорите, шарлатанство! - люди Руц проговорил с таким отвращением, почти плюнул в лицо женщине, точно ненависть была неподдельной. Хотя кто сказал, что оно было не так?
Чужая дерзость поддевает сильней и Рукх медленно выдыхает, зная, во что может превратиться, если хоть сколько-то не будет следить за собой. Он должен постараться решить все мирно.
- Нет, не мог бы, - еще полшага вперед и он вплотную пододвигается к дамочке. Только высокий женский каблук не дает устрашающе нависнуть. - Мне не нужны твои разрешения.
Теперь Рукх говорит медленно, разжевывая на слоги. Жестко пихает в чужие руки манускрипт, сопровождая это:
- Глупый выдуманный язык, глупые выдуманные твари. Удивительно, сколько времени ты на это положила и какие жалкие гроши взяла.
Хотя собственная глупость остается незамеченной. Смешно, Руцу и мысли не приходит в голову, что это может быть осколок чужой ему цивилизации. Чужим поэтому может оказаться и язык, скажет мало-мальски смышленый человек и скорее всего постарается докопаться до истины. Найдет того, чьи руки продали артефакт, лихо улыбнется и по-панибратски постарается узнать как можно больше. Только Руц сейчас скорее был зверем, чем тем самым интересующимся. Уставший, давший волю чувствам, можно сказать, он сейчас и не думал.
Сначала осторожно, почти ласково, мужчина положил большую ладонь на хрупкое плечо... и резко сжал, зная, какой болью вздрогнет все тело.
- Забирай свою игрушку, а мне возвращай деньги.
Да какие там деньги, так, гроши как ни глянь. Все же это было больше символическое, желание взять верх и получить доказательство.

YVES SERPENT написал(а):

Дверь, ударившись о стену, издала характерный звук, незамеченный, кажется, ни тобой, ни твоим непрошенным гостем. Но зато теперь любой, кто шел мимо входа в это жилище, мог видеть, что происходит внутри. Он мог остановиться и наблюдать за тем, как мужчина бросается к женщине, пусть она и сказала ему отойти, как он протягивает руку и сжимает её такое хрупкое и костлявое плечо.
На лице, буквально на пару секунд, мелькает страх. Глаза и рот превращаются в комичные буквы «О». Ты не была к этому готова. Ты думала, что если уж ему не хватает мозгов, так может быть хватит благоразумия, но нет, его в нём столько же, сколько и в портовой шлюхе, выставляющей напоказ все свои прелести в холодную, зимнюю ночь на улице, продуваемой всеми ветрами. Она мерзнет, болеет и умирает. И происходит это также быстро, как и твой страх перерастает в гнев.
Его силы хватает, чтобы резко отшвырнуть, так усиленно впихиваемую тебе Книгу древних, отчего та отлетает в сторону, со стуком ударяясь об пол. Может быть ты и дорожила этой гадостью первые несколько лет, прожитых тобой в Весперосе, сейчас же такое опасное падение никак не трогает струны твоей души.
Избавившись от книги, ты не теряешь времени, ведь осталась ещё одна неприятная вещь, вплотную прилегающая к тебе. Ты поворачиваешь голову в сторону руки Руца и вцепляешься в неё зубами.
Ты не гуттаперчевая девочка, так что твоя, вполне человеческая, шея позволяет тебе вцепиться куда-то ближе к внутренней части локтя, чем к кисти руки. Кому расскажи – не поверят. Приличная дама кусает за руку незнакомого ей мужчину! Благопристойные девушки так себя не ведут! Шок! Скандал! Да только если мы заведём разговор о приличиях и пристойностях по отношению к тебе, то нам опять придётся вернуться к той самой многострадальной портовой шлюхе.
Возможно, Руц тоже считал тебя хоть немного приличной дамой, а поэтому не ожидал такой подставы. Ну или просто сегодня госпожа удача ещё не до конца повернулась к тебе задом. Как бы там ни было, тебе удаётся вывернуться из мужской хватки, и ты спешно отскакиваешь от мужчины, чувствуя во рту не слишком-то приятный привкус ткани и крови. Укус был что надо. Ещё немного, и ты бы прихватила с собой кусок этого нахала.
Не сводя глаз с непрошенного гостя, ты бочком отступаешь в сторону кухни. Если он решит ещё раз схватить тебя, тебе пригодится нож, ну или на худой конец вилка, не все же жертвовать собственными зубами.
- Держись от меня подальше! – кричишь ты, и слова твои вылетают через дверь на улицу, будоража умы прохожих, - Раз мозгов хватает только на насилие, то книга и правда бесполезна. Неудивительно, что ты ни черта не понял. Можешь подтереть этой книгой свою задницу, сжечь, да делай с ней что угодно, на что хватит твоего скудного ума. Я не возьму назад эту дрянь, и денег тебе не отдам!
Он уже раззадорил тебя, и ты почувствовала вкус крови. Твои глаза теперь сверкают нездоровым огоньком. Ты дрожишь. Гнев? Возбуждение? Страх? Занятая по большей части отслеживанием движений Руца, ты не очень удачно вписываешься в кухонный стол. Что поделать, на ноге точно останется небольшой синяк, а это значит, что никто не выйдет из этой комнаты неповреждённым.
Одна из рук шарит по столешнице. Честное слово, ты готова запульнуть в Рукха чем угодно, что попадется тебе под руку. Будь это даже твоя любимая чашка, если бы у тебя вообще была бы такая. Приоритетнее выставить этого человека за дверь любыми способами. А о потерях принято горевать после битвы.
Пальцы нащупывают что-то, ты даже не удосуживаешься посмотреть, что. Оно срывается с места, ясное дело не без твоей помощи, и красиво пересекает комнату, пролетая по дуге в сторону твоего обидчика.
- Убирайся из моего дома! – фраза сопровождает полет и хлипкую надежду, что это хоть как-то поможет.

RUTH RUKH написал(а):

Манускрипт отлетает в глубь комнаты, с характерным звуком шмякаясь на пол, но никто не обращает на это внимания. Руц смотрит в глаза дамочке с плохо скрываемой злостью, подбирая выражение покрасноречивей. Во всяком случае, он выглядел так, точно его разрывало перед выбором, обозвать эту красотку последней шмалью или недалекой сукой. Надо отдать должное, проживя в этом мире столько лет, понимаешь, что выражения твоего мира блекнут в сравнении с языком этого мира.
Однако Руц не успевает ничего предпринять, секунда - и он рычит от боли, по инерции цепляясь обеими руками за гнездо на голове этой сумасшедшей, пытаясь оторвать ее от себя. Но проходит еще мгновение и он медленно выдыхает, возвращая себе остатки самообладания, и, крепко сжав два хрупких плеча, рывком отталкивает от себя женщину. Слышится треск - окровавленный лоскут  бесшумно падает на пол. Рукх молча проводит взглядом кусок ткани, не мигая, смотрит на следы чужих зубов, набухающие бусины крови и наконец-то поднимает глаза на нее. Последнее, что он услышал - обрывок фразы, который коротко и ясно дал понять, что если ему здесь что-то надо, то он может забрать это только силой. Слова тут бесполезны. Столько же бесполезно старание держать себя в руках.
Еще один глубоких вдох. Мужчина наклоняется, простым и ловким движением извлекая из сапога кинжал, и делает первый шаг. Все происходит в полной, давящей на сознание звенящей тишине, так что если бы кто снаружи и решил рискнуть, сунувшись туда, куда делать это следует в последнюю очередь, он бы решил, что все кончилось. Так просто и быстро. Злобный мужской вскрик, тихий треск, звон разбившейся чашки - и все.
Секунду Руц медлит, но не потому что хочет дать фору этой полоумной, мгновение нужно ему, чтобы собраться. И тогда он срывается с места, одним хищным движением преодолевая разделяющее их расстояние, и приставляет лезкие к белой шейке. Свободной рукой сжимает тонкое запястье, так, что скоро должен послышаться хруст костей. Смотрит долго, в глаза, с яркой злобой, желанием подавить и взять вверх.
- Или так, - наконец-то Руц тихо выдыхает в лицо дамочке, - или я перережу тебе глотку и все равно заберу то, что хочу, - Он не говорит «что по праву принадлежит мне», потому что кто бы тут что ни сказал, сделка была чистой. И сейчас то, что он имел право забрать - был тот пропахший скукой жирный манускрипт.
Мужчина давит чуть сильнее, оставляя тонкую красную полоску, давая понять, что не шутит. Ему нисколько не будет потом жаль, его не будет мучать совесть, как это говорят люди, он убьет и забудет. Иначе, оплакивая каждую шкуру, чье брюхо он вспорол, его жить была бы похожа на бесконечную вереницу ночных кошмаров. Возможно, что Рукх бы даже что-то сделал с собой, стараясь унять боль, причиной которой был фактически он сам, однако, ничего этого не было. Руц одновременно зол и спокоен, его руки не дрожат, он смотрит глаза в глаза.
- Ну?
Руц знал, что его могут обмануть. Согласиться отдать деньги, закончить все мирно, если еще так можно выразиться, а потом заехать по виску разделочной доской, всадить под лопатки кухонный нож или придумать еще что-то, но он знал, что так может произойти. Возможно, даже ждал этого, потому что помимо холодной решительности в его глазах горел азарт.

YVES SERPENT написал(а):

Ты не попала в него. Послышался звон, это чашка пролетела мимо намеченной цели и разбилась в дребезги. Вместе с ней было слышно ещё кое-что. Оно тоже разлетелось на мелкие кусочки, но, в отличие от участи чашки, о судьбе этого знала только ты. Это развалилась та слабая надежда на то, что конфликт будет исчерпан здесь и сейчас, а ты уйдёшь победителем, ну или хотя бы с наименьшими последствиями для себя.
Просто потому, что Руц остался на месте. Он не был напуган твоей неосмотрительной выходкой. Не сделал и шагу назад. Рукх смотрел на тебя, и в его глазах ты не увидела ничего, что могло бы стать зелёным светом к твоему спасению.
Если кому-то и показалось, что все в комнате на мгновение замерло, то им стоило хорошенько продрать глаза. Руц копошился в ботинке, а ты шарила рукой по столу, пытаясь найти хоть что-то, что защитит тебя лучше, чем разбитая чашка и зубы. Твои глаза не отрывались от обуви мужчины. Ты одновременно боялась и хотела увидеть то, что он прячет в своём сапоге, и что может предъявить тебе и всему белому свету.
Вот вместо оружия ты нащупала ещё одну чашку. А Руц достал из ботинка кинжал. Все. Финита. Кажется, настало время молить о пощаде либо мужчину перед тобой, либо Господа Бога, в которого, если честно, ты верила лишь  в далёком и утерянном детстве. Да только не можешь ты сделать ни первого, ни второго. Руц уже рядом и что-то говорит тебе. Он держит у твоего горла нож, ожидая положительного ответа в его сторону. Он хочет, чтобы ты послушно отдала ему деньги.
Но ярость, и все, что могло отражаться в твоих глазах до этого момента, гаснет. Оно исчезает, смытое одной большой волной ужаса, которая запускает губительный механизм в твоей голове. Тот самый, что возвращает тебя в самые кошмарные моменты твоей прошлой жизни в другом, родном для тебя мире.
Теперь ты уже не слышишь слов Руца. Ты его не видишь и не чувствуешь его присутствия. Сейчас перед твоими глазами каменные стены старого подвала в Висперхилле и мужчина, высокий человек с безумными глазами, которого ты называла отцом. Твои глаза вновь становятся огромными от ужаса, они наполняются слезами, что переливаются через край и текут вниз по твоему лицу.
- Папочка, не надо! – плаксиво и умоляюще начинаешь ты, и этот голос совсем не похож на тот злобный крик, что Руц мог слышать от тебя до этого. С ним сейчас говорит не взрослая женщина, но девочка-подросток, напуганная до глубины души. О, видели бы это те гадкие театралы, что сказали, будто в тебе нет и капли таланта. Какая чудесная актерская игра! Как натурален этот  голос и нескрываемый безграничный ужас в нём и на лице твоём.
- Пожалуйста, прекрати! Мне страшно! Папочка, что ты делаешь?! – твой вопль повисает в воздухе. Лицо кривится, естественные жидкости текут из глаз, носа и рта. Зрелище достаточно омерзительное, но вполне естественное для плачущего человека, не приукрашенного рукой поэта-романтика. 
Ты всё ещё сжимаешь в руке чашку, твои пальцы белые от натуги, кажется, ещё немного и ручка не выдержит, треснет, порезав твою плоть и окропив кровью пол, и отправив на верную смерть ещё один предмет кухонной утвари. Только вряд ли тот звон, что последует за этим, сможет привести тебя в чувство.

RUTH RUKH написал(а):

Рука мужчины не вздрагивает, когда находит в чужих глазах проясняющуюся нитку отчаяния. Он молчит, не убирая лезвия, и ждет. Чуть трогает собственное удивление, что он так терпелив. Голос внутри зло посмеивается: в Сказке он бы, не спрашиваясь, убил эту дамочку и забрал то, что хочет. Руц не дает этой мысли развиться, давит ее как муху и ждет.
Глаза наполняются слезами, но это плевать. Сейчас смотря на это перекошенное от искреннего страха женское лицо, он больше не видит прежней злости, готовности стоять за свое вплоть до разодранной глотки. И это невольно заставляется улыбнуться. Руц думает, что наконец-то добился желаемого. До этой полоумной дамочки дошло, что с ним лучше не разыгрывать семейных ссор, он ни за что не пошел бы на попятную.
Но дальше он только и успевает, что открыть рот, прежде чем слышит это. Надо признаться, это ставит в тупик. Рука, сжимающая кинжал, вздрагивает, и тогда Рукх внимательней вглядывается в чужой ужас, надеясь разглядеть в нем что-то, чтобы дало ответ. Что за чертовщина происходит.
- Не... - но его снова прерывает нервный взвизг.
Не понимает, что происходит. Его дурят или эта помешанная... На самом деле помешанная? Руц быстро оглядывается, надеясь увидеть что-то, что дало бы ему подсказку о том, что происходит. И все-таки он не находит ничего кроме ветхой мебели, осколков и раскрывшегося корешком вверх манускрипта.
- Тихо! - сухо командует он. Чужой плач раздражает, потому что мешает думать. Весь настрой, вся злость и колющее чувство азарта разом пропадают. Люди про такое говорят «как ушат ледяной воды на голову вылить». Да, это вполне сейчас описывало его состояние. Растерявшись, Руц старался окончательно не потерять контроля над происходящим. Однако непривычное чувство неуверенности подкашивало. «Должно быть, я слишком сильно устал», - уговаривал он себя.
Не выпуская запястья дамочки, мужчина делает несколько шагов назад, утягивая ее за собой. Даже если эта бешеная сошла с ума, он не может уйти просто так. К горлу подступает рвотный рефлекс при мысли, что сюда нужно будет вернуться.
Выйдя на середину комнаты, которая, к слову, была безобразно мала, Руц толкает женщину в старое кресло. Последнее скрипит и только.
- Ты, - не убирая кинжала, подходит ближе - нависает сверху, - Должна мне деньги, - Ему совсем не хочется подыгрывать. Строить из себя какого-то «папочку» (Что это вообще, вырви Смерть кишки, значит?!), но теперь хочется решить все побыстрей.
На секунду Рукх отвлекается, в пару шагов преодолевая пространство комнаты, и с силой захлопывает дверь. Из темноты улицы уже сверкает пара любопытных глаз. Свидетелей еще здесь не хватало.
- Вернешь их мне и я ничего тебе не сделаю, - он говорит вкрадчиво, почти поет колыбельную. - Не вернешь, - он поднимает кинжал выше. - Пеняй на себя.
Хотя кто сказал, что это сумасшедшие? Это могла быть игра на публику или эта идиотка так перепугалась при виде оружия, что вспомнила семью. «Вниматальней», - приказывает себе Руц. Все уже начинает надоедать. Да, он в таких вещах никогда не отличался особым терпением.

YVES SERPENT написал(а):

Ты чувствуешь, что тварь рядом. Ты не видела, что это существо сделало с твоей матерью, но воспалённый мозг сам додумал все за тебя. Черт бы побрал эту неудержимую силу человеческого воображения! Ты голодна, но в то же время в горле стоит комок, будто тебя вот-вот вывернет на пол.
Кто-то хватает тебя за руку и вытаскивает из круга, в котором ты должна была стоять на протяжении всей галлюцинации. Это не по плану и так не должно быть. Ты чувствуешь боль в руке, а потом слышишь скрип, это кресло приветствует тяжесть твоего тела. Но разве мебель скрипела в твоём доме настолько сильно?
Это могло бы отрезвить тебя. Но на твоё горе кошмар твой очень гибкий. Он может скакать по воспоминаниям, словно маленькая девочка с лентами в волосах по классикам, начерченным на земле, легко, непринужденно. Поэтому, избавившись от отца с кинжалом в руке, ты переходишь к Эмилю, который мечется по комнате, пытаясь решить, что вам делать дальше.
Только накануне ты рассказала ему, что у тебя опять был тот сон. Ты слышала голос матери, который звал тебя. Ты шла на этот голос, пока не увидела перед собой то чудовище, что сожрало её.
Ты глубже вжалась в кресло, закрыв лицо руками. Голос матушки все ещё стоял в твоей голове. Особенно пугающим был тот момент, когда при виде тебя она сорвалась на истошный, какой-то нечеловеческий крик. Кажется, что ещё немного, и ты начнешь плакать кровью, просто потому, что не останется другой пригодной жидкости в твоём организме. Ты почти иссушена, но спектакль никак не хочет заканчиваться.
-Мы больше ничего не сможем придумать, это ничего не даст, - тихо шепчешь ты, то ли себе, то ли кому-то ещё, и слышно, насколько ты уже отчаялась, - Тварь на подходе, я чувствую это, у нас есть фора в несколько дней, максимум в неделю.
Ты отрываешь лицо от ладоней, показывая Руцу вселенскую усталость на нём. Оно, кажется, совсем осунулось, словно за эти несколько минут ты пережила века ужаса или долгие годы концлагеря.
- Принеси мне книгу, - просишь ты, - Я знаю, что там есть ответ, нужно просто лучше искать. Мы должны попробовать запретные заклинания.
С минуту ты сидишь, наклонив голову, словно слушаешь кого-то. Глаза твои чуть прикрыты. Кажется, оставь тебя в таком положении, и ты уснешь. Но внезапно в твоём пустом и усталом лице  зажигаются нотки гнева, таким же негодующим взглядом ты вновь взираешь на мир.
- Да какая разница? – твой шепот перерастает в вопль, - Если это поможет отыскать портал в другой мир и спасти нас, я готова! Ты и так пускаешь мне кровь почти каждый день, каплей больше, каплей меньше, я уже не замечу разницы! Просто дай мне эту чертову книгу!
Ты начинаешь судорожно стягивать перчатки, длинные, кончающиеся чуть выше локтя, как раз в том месте, где начинаются рукава твоего зелёного платья. Руцу открывается прекрасный вид на огромные, толстые шрамы, один поперек ладони, другой от среднего пальца к внутренней стороне локтя.
Ты готовишься взять манускрипт. В те времена ты всегда держала его голыми руками, это было что-то вроде традиции, твоего личного ритуала. Перчатки легли на пол рядом с креслом, а ты выжидающе уставилась на мужчину перед тобой.

RUTH RUKH написал(а):

Он медленно вдыхает, смотрит ей в лицо и аккуратно, украдкой заглядывает в чужое сознание, так, как если бы кто-нибудь подсматрел за представлением, чуть отогнув полу тяжелой шторы; и выдыхает. Руц увидел мало, но и этого оказалось достаточно, чтобы звонко щелкнуло в сознании: у этой дамочки истерический припадок. Или вроде того. Будучи увлекаемым по жизни многим, его никогда особо не захватывала психология. Тем более, в его родном мире окружающим не было до этого дела. Но так или иначе, все стало на места. В каком-то смысле.
Руц внимательно следит за чужими движениями: скривившаяся полоска губ, скатывающиеся по щекам слезы, намертво зажатая в руке чашечка с щербинкой. Растерянность схлынывает, теперь он точно знает, что происходящее находится в его руках. Все еще. Подыгрывать он не собирается. Не так ли?
Мужчина молча наклоняется, пряча кинжал обратно в сапог. Угрожать физической расправой тому, кто помешался при виде оружия - глупо, не находите? Так ситуация может забуксовать сильней. А он - Руц более ли менее успокоившись, неожиданно это вспоминает - был намерен решить все относительно мирно. Как раз без кровавой расправы. «Что в очередной раз доказывает, что сто шестьдесят три года жизни ни к чему не привели. Никакого тотально самоконтроля, а все только намеки.»
Теперь остается только следить, что у них в итоге получится. Он не может сказать, чтобы так сильно был заинтересован. Помешанных в Сказке всегда было хоть ложкой ешь и Руц предпочитал держаться от них на расстоянии. В какой-то степени и в силу мер безопасности тоже, потому верил, что безумие можно подхватить как простуду.
И все же...
- Тварь, да, - говорит, чтобы хоть что-нибудь сказать.
Эта помешанная немного успокаивается, хотя рыдать не прекращает, но хотя бы не визжит. Забыв о «папочке», забирается все дальше в дебри маразма. Руц заглядывает в ее сознание еще раз, надеясь на быстрое разрешение своих вопросов, но видит только несколько беспорядочных картинок: мужчину и ее саму, что-то с жаром обсуждающих; какие-то травы, настойки, все того же мужчину со ступкой в руках. Рукх нервно дергает головой, высвобождаясь из чужой сети мыслей. Он слишком устал, чтобы смотреть внимательней и глубже. Тем паче сложней рыться в забродивших мозгах.
Но Воля к нему сегодня явно благосклонна. Она сама все говорит и Руц уже готов взять свои слова обратно. Это становится интересно. К черту деньги. Рукх пожирает взглядом чужие шрамы, понимая, что тот, кто их оставил, делал это не беспорядочно. Ритуал? В голову приходит мысль о магах крови, сродни тем, что можно было изредка встретить в родном мире, однако, здесь что-то другое. Как-то читал про людей, веривших в святость человеческой крови... Или вроде того. Теория была настолько глупой, что он предпочел в нее не углубляться.
- Книгу? - вопрос заканчивает приподнятая бровь.
Руц оборачивается к манускрипту, сиротливо приютившемуся в углу комнаты. Не дожидается ответа, шагает - аккуратно берет книгу, которая в две минуты приобрела невиданную им раньше значимость, возвращает женщине. Делает все медленно, чуть ли не чинно, и только потому, что старается разрешить набухающие в голове вопросы: это не бессмыслица? Эта женщина тоже из другого мира? От кого им нужно спасаться?
- Зачем снимать перчатки? - он выбирает самый невинный, все же решаясь подыграть.
Хорошо, теперь он будет тем, за кого она его принимает.

YVES SERPENT написал(а):

Шаги отдаются в голове под синхронный марш тараканов, нашептывающих тебе дикие мысли. Глаза воспринимают свет, отражающийся от различных поверхностей, идущий по тонкой сети в мозг, где выстраивается изображение комнаты и мужчины, что повернулся к тебе спиной и поднял с пола толстую книгу. Он несет её в твою сторону, и это хорошо. Просто потому, что сама бы ты сейчас вряд ли смогла бы встать.
Тебя знобит, ты сама не можешь понять почему,  и с чего это вдруг тебе внезапно стало так холодно. Было бы неплохо накинуть шаль, но ты не помнишь, куда положила её, и точно уверена, что мужчина перед тобой тоже этого не знает.
- Спасибо, - произносишь ты практически спокойно, чуть с хрипотцой, принимая книгу из чужих рук.
Ты не спешишь открыть её. Коричневая, на первый взгляд похожая на старое дерево, обложка книги, словно поверхность далекой планеты, вся в возвышенностях и впадинах, а под ней ужасы, чужеродные и непостижимые человеческим умом. Твои руки гладят корочку, нежно исследуя её.
- Кожа к коже, - шепчешь, проводя по ней шрамированной ладонью, - Ты никогда не задумывался, каким был тот человек, чьей кожей обтянута эта книга?
Словно девушка, ради забавы решившая погадать по отцовской книге, ты свешиваешь палец с обложки, раскрывая манускрипт на, казалось бы, случайной странице где-то ближе к концу. Текст, открывшийся взору, выведен в виде узоров, кругов, сообщающихся друг с другом, что-то вроде поверхности озера во время дождя. Прекратив щупать обложку, твои пальцы переползают на страницу, и начинают исследовать её. Странные письмена бугрятся, словно точки в шрифте Брайля, слагающие буквы и позволяющие читать слепцам.
- Слишком много человеческих жертв, - вновь подаёшь голос, качнув головой, - Животных понадобится ещё больше. Не подходит.
Пальцы ползут к краю, подцепляя следующую страницу и переворачивая её. С неё на вас смотрит огромное чудовище, кажется тот, кто его рисовал, одарил своё творение ногами всех земных существ, которые только смогли прийти к нему в голову. Здесь текст ровный, но короткий, и ты быстро пробегаешь по нему глазами.
- Нам понадобится проводник. Когда там следующее полнолуние? – ты отрываешься от манускрипта и смотришь на человека перед тобой.
В голове вертится какая-то назойливая мысль, словно надоедливая муха в жаркий день, которую ты никак не можешь поймать. Что-то не так, да только ты не можешь сообразить что.
- Я о чем-то забыла? – лоб морщится, отражая усиленную работу мысли, - В голове что-то вертится, не могу понять.
Ты возвращаешь глаза на страницу. Поглаживая безобразное чудовище на ней, словно фотографию старого друга, ты пытаешься привести мысли в порядок. Лицо уже высохло, правда, конечно, тебе не помешает умыться. Не только, чтобы выглядеть приличней, но ещё и потому, что ледяная вода сможет заставить мозги работать так, как полагается.
Отложив открытую книгу на пол рядом с перчатками и кружкой, ты осторожно сползаешь с кресла и, пошатываясь, идешь к умывальнику. Вода наполняет ладони, обжигая их арктической стужей, лицо погружается в вечную мерзлоту. Только умывшись, ты, наконец, осознаешь, что тревожило тебя.
Отголоски памяти пробиваются сквозь истерический бред, освежая не хуже ледяной воды. Эмиля здесь нет, и не может быть. Много лет назад Интеграл забрал его у тебя, а ты сбежала от них и пряталась в горах. Мужчина позади тебя не Эмиль, но тогда кто же это? Стараясь не делать лишних и резких движений, ты вытираешь руки и лицо, а после также осторожно поворачиваешься, чтобы посмотреть, кто находится с тобой в одной комнате.
Лицо твое вытягивается, словно посреди комнаты стоит не Руц Рукх, а козел на задних ногах и в женском платье в цветочек, да ещё и в изящной шляпе. Наконец-то, с начала припадка, в твоём взгляде проскальзывает узнавание и осознание того, что на самом деле происходит вокруг.
- Что я сейчас говорила? – осведомляешься ты, - Почему вы всё ещё здесь?
Последнее, что проскальзывает в памяти, это кружка, летящая в сторону Рукха. Ты не можешь понять, как оказалась там, где оказалась. И почему этот мужчина до сих пор не ушёл.

RUTH RUKH написал(а):

Руц молчит, игнорируя все обращенные к нему вопросы. Все равно, даже если бы захотел, он ничего не смог бы ответить. В Сказке не принято обтягивать книги человеческой кожей; в Сказке немногие следят за фазами лун, потому что неизвестность может настигнуть и иначе.
С треском оторвал рукав рубашки, использовав его в качестве жгута. Укус оказался таким глубоким, что кровь не переставала идти. Смешно и глупо, что он не заметил раньше.
Теперь эта женщина выглядит спокойной, несмотря на то, что кошмар все еще ее не отпустил. Наблюдать за этим безусловно интересно. И, что еще приятней сейчас, едва ли опасно. Ей, конечно, удалось укусить его, однако, Руц воспринял это как чистую случайность - удача ему не улыбнулась.
Но все меняется быстро. Использовав прежний прием, Рукх понимает, что все закончилось.
- Говорила... - медленно начинает мужчина, но следующий вопрос заставляет его ухмыльнуться. Что, неужели сейчас все повторится? Он уже и думать забыл о грошах, которые отдал за этот пылесборник - теперь Руцу нужна была информация. Разыгравшегося на его глазах представления вполне хватило, чтобы заставить поверить - это может быть нечто стоящее. А раз у него нет подходящих материалов, чтобы расшифровать все написанное, ему нужна она. Едва ли этот мир может быть связан со Сказкой, но найдя проход в один мир, почему нельзя открыть портал в следующий?
- Сначала ты назвала меня папочкой... Потом схватила книгу, стала говорить что-то о человеческой коже, полнолунии... - он медленно подходил все ближе. - Ты тоже не из этого мира, не так ли? Можешь не отвечать, тут и так все очевидно.
Руц прижимает ее к стене как в первый раз. Только на этот раз не использует оружия, надеясь избежать повторений.
- Забудь о деньгах. Мне нужно то, что знаешь ты. Об этой книге, о твоем мире, в общем, обо всем.
Можно было бы самому запустить руки в ее сознание, но эта работа, требующая времени и кропотливого исполнения. Тем более видения зачастую беспорядочны, так что на то, чтобы связать все воедино уйдет еще больше часов. А это не единственная его забота.
- Я могу дать тебе денег, твоему положению не позавидуешь.
Пыль, старая мебель, рассыхающиеся половицы, ожидаемо, если и вода заплесневела.

YVES SERPENT написал(а):

Ты почти не чувствуешь рук. Они занемели, и ты пытаешься растереть их одна об другую,  в попытках вернуть им работоспособность. В то же время ты внимательно слушаешь, что говорит тебе Руц. Его слова, конечно, проясняют ситуацию, по крайней мере большую её часть. Но это не становится для тебя облегчением, ведь врачи сказали, что с тобой все в порядке. Они пообещали тебе, что если ты будешь принимать порошок, так любезно выписанный ими, то припадков больше не случится.
Так почему, буквально через пару недель после выписки, ты стоишь посреди своей комнаты и не помнишь, что делала только что? Ты забыла выпить порошок? Руц как-то спровоцировал тебя? И то и другое слишком похоже на верный ответ, да только на такой, который предполагает за собой ещё больше вопросов.
- Мне нужно выпить лекарство, - скорее для себя, чем для кого-то иного, замечаешь ты, в то время как мужчина вновь подходит к тебе на непозволительное расстояние. Ты не хочешь разбираться в том, в чем его проблема, и почему он так усердно пытается сократить расстояние между вами до абсолютного нуля.
Слава богу на этот раз Рукх не держит тебя, так что ты вполне можешь выскользнуть, не разевая при этом рта для укуса. Высвободившись, ты бредёшь к шкафу, из которого достаешь тёплую шаль, накидывая её поверх своего платья и голых рук.
- Я согласна помочь, но у меня есть условия, - ты смерила его уничижительным взглядом, о, нет, ты не из тех женщин, что могут легко признать своё поражение и подчиниться, когда им приказывают сделать это, - вы будете держаться от меня на приличном расстоянии. Я не портовая шлюха, так что прекратите зажимать меня по углам. Половину суммы я затребую вперёд. Как вы сами сказали, положение у меня плачевное. Ну и напоследок, вы оставите меня в покое, как только мы разберёмся с книгой. Не желаю после этого ни видеть вас, ни слышать.
Говорят, что наглость второе счастье. Но иногда отсутствие этой самой наглости первостепенная глупость. Ведь только дурак будет отказываться от огромного куска мяса, который буквально кладут ему перед носом, когда тот нестерпимо голоден.
- Но сначала я должна поесть и выпить лекарство, - продолжаешь ты, - а ещё отдохнуть. Так что будет лучше, если мы отложим работу с книгой до завтра. У меня нет намерения обманывать того, кто пообещал оплатить мой труд, так что я никуда не исчезну за это время, можно не беспокоиться.